Портовый район

Самое злачное место города - сюда стекается раньше или позже вся контрабанда, здесь торгуют наркотическими веществами и, поговаривают, что даже людьми.
В общем и целом - типичный портовый район.

... эти ребята не годились даже на то, чтобы их поднять. Их тела были слишком испорчены тем белым порошком, который он нашел у второго культиста в кармане. Отличная идея борьбы с некромагией - испорти себя при жизни, чтобы после смерти не достаться врагу.
Такого в его картине мира раньше не было. Нормальный бы человек подумал о том, что ему пора равняться на изменяющийся мир, а Гаэтан взял в руки посох и пошел возвращать мир в исходное состояние. В такое, к которому он привык.
Солнце медленно, но верно поднималось над городом. Похоже, его планы вернуться ночью были слишком... оптимистичными. На улицу выползали торговки и ночные выпивохи, всякий сброд приходил в себя в подворотнях.
Посох он больше не прятал - если тут есть нужные ему люди, они скорее выдадут себя, заметив цель, которую им еще вчера было сказано убить или привести к хозяйке.

Люди на улицах шарахались от Гаэтана - черный, бледный, мрачный, в разодранной одежде, с потеками собственной и чужой крови на ней, с окровавленной косой некромаг выглядел пугающе. Однако не все разбегались просто так: вскоре на горизонте сзади замаячил наряд стражи, правда, еще слишком далеко - от них было легко оторваться.
Из одной из подворотен послышался свист и в некромага полетело сразу две стрелы.

Спойлер:

Одна стрела пролетела мимо, а вторая, слава матери ночи, хоть и попала, запуталась в одежде. А его лохмотья бы сразу прошила... Вот она, предусмотрительность на уровне легкого помешательства.
Он призвал "Стаю" - место было удачное, и сразу четыре беспокойных духа ринулись в подвортню, чтобы пугать притаившихся там стрелков, лезть им под руки и всячески мешать сосредоточиться.
Сам некромаг поспешил следом, чтобы не потерять преимущество от внезапности (попробуй чего ожидать, когда тебя в разные стороны тягают сразу четыре духа).
"Надо оставить хотя бы одного", - напоминал он себе.

Спойлер:

Стрелков, как и ожидалось, оказалось двое. Видимо, данная Аделай довольно высоко ценила жизнь некромага. Они вряд ли принадлежали к какому-то культу: скорее всего, были наемными убийцами, это значило, что денег за голову Гаэтана тоже не жалеют.
Оба стрелка отбивались от непонятной им напасти, духи выглядели преотвратно и мешали стрелять. Некромаг же, сосредоточившись на том, что нужно оставить живых, слишком увлекся, в итоге атака его не возымела успеха: отворачиваясь от духов в попытке как-то их отвлечь, стрелки увернулись от Гаэтана. Это было их удачей, но все же. Один из них достал с пояса короткий меч, нападая на Гаэтана, пока второй пытался отвлечь духов так, чтобы на него одного переключились все четверо.

Спойлер:

Как-то слишком сильно его здесь ждали. Конечно, сам Гаэтан не практиковал такое, но думал, что местные сначала решат поговорить, или хотя бы выяснить, что он такое. Ан нет, живые некромаги им тут, видимо, были совсем не нужны.
Вот и эти ребята сначала стреляли, а теперь и вовсе за мечи схватились. Только фехтовать, когда тебя под руку толкают четыре духа, кругом тесно, а враг так и норовит заехать косой по лбу... в общем, не всякий сможет.
Вот и горе-стрелку не удалось, призрак сбил его, заставив промахнуться, а Гаэтан контратаковал.

Спойлер:

Стрелок упал с пробитой головой и грудиной - головой ударился уже сам, опадая, а грудину ему проломил посохом Гаэтан. Второй стрелок, занятый духами, никак не мог освободиться от них или сопротивляться. Задумался, полез в карман. Еле-еле достал из кармана письмо, вскрытое, и небольшой кошель. Кинул под ноги некромага, давая понять, что там содержится ценная для него информация.

Письмо снова было все от той же Аделай. Она нанимала группу убийц, состоящую из двоих стрелков, на простенький, как было указано, заказ по убийству поехавшего крышей селянина, вообразившего себя магом и ходящего с косой. Срок выполнения был трое суток. А стоимость - двадцать серебра, собственно, эти деньги и лежали в кошельке, который достался некромагу.

Гаэтан закатил глаза и тихо выругался. Казалось, всего-то напугал скупщика краденого, а какой великолепный резонанс... Жалко только, что некая Аделай упорно не хотела выходить на контакт лично. У них девицы не приживались, как вышло что тут, на поверхности, всем начала верховодить женщина?
Впрочем, это не так важно. Надо было просто поскорее добраться до неё и покончить с этим.
Некромаг выдрал стрелу из одежды, подобрал деньги. С воскрешением мертвеца у него снова не заладилось, осталось только посетовать на вредность живых, предпочитавших портить свои тела заранее, разогнать "Стаю" и вновь выйти на улицы, в надежде, что в этот раз Аделай пришлет кого-нибудь более пригодного для допроса.

К Гаэтану, бредущему по улице, подбежал уличный мальчишка. За спиной снова замаячила стража, впереди тоже, лучше всего было бы свернуть в переулки во избежание лишних расспросов.
- Это вам! - выкрикнул он некромагу, практически кидая ему в руки конверт. Настолько боялся подходить, судя по всему, потому что тут же припустился бежать по улице дальше. Конверт был запечатан печаткой в виде ворона, как если бы сургуч запечатывали крупным кольцом или чем-то подобным.

В конверте содержалось послание от некоего господина Т., который писал, что у него есть ценная для некромага информация. Он описал, что дело связано с ночными прогулками господина с косой, коим был назван Гаэтан за незнанием отправителем имени. Для того, чтобы встретиться с отправителем, довольно известной местной личностью, которая не раскрывается заранее лишь из боязни, что письмо может попасть не в те руки, некромагу предлагалось прийти вечером, к полночи, на пристань порта.

Старый город: улицы -------->

Бонифаций пришел в себя уже к ночи в помещении, где отвратительно и слишком сильно воняло рыбой. Рыбой посвежее, рыбой лежалой и рыбой откровенно тухлой одновременно. У любого человека-то этот запах вызвал бы моментально рвотную реакцию. Бедный кот, к сожалению, был явно связан и не смог бы даже прикрыть нос лапами. Спеленут он был туго, по ощущению на теле - веревками или чем-то подобным. В голове мутило после удара молотком, хотя вроде и не болело толком.
Как оказалось, академик находился не просто спеленутым, но еще и помещенным в клетку с частой решеткой, за которой виднелись факела и силуэты людей. К рыбному запаху через некоторое время после того, как кот приходил в себя, начал примешиваться еще один запах. Знакомый ему понаслышке, хотя и подобное он ощущал уже как-то на родине: запах опиума, гашиша. Судя по запаху и силуэтам, курили люди, находящиеся здесь. Человек шесть, не меньше, и явно половина - точно мужчины.

От стоявшей кругом вони кот начал почти конвульсивно дергаться, пытаясь освободиться. Промучившись с пол минуты, Бонифаций стал протяжно и противно мяукать, как это обычно делают коты по весне.
"Вот ведь, из всех вонючих притонов меня притащили в буквально самый вонючий," - сетовал на жизнь академик, пытаясь мутной головой что-нибудь сообразить, но ничего лучше, чем просто поорать, на ум не приходило. Бедолага пытался выпускать когти, чтобы подцепить веревки, и мотал головой, пытаясь подцепить какую-нибудь зубами, чтобы перегрызть, и все это сопровождалось истошным кошачьим ором.

Через некоторое время кошачьего ора компания, которая курила в сторонке от него, наконец, обратила на него внимание. Они поднялись, слегка покачиваясь, и с дурными глазами отправились посмотреть, что случилось, в состоянии явно не очень адекватном. Двое из шестерых оказались женщинами лет по сорок, классическими "пацанками", не носящими женской одежды и даже внешне больше напоминающими мальчишек: коротко стриженые волосы, куча холодного оружия, шрамы на руках и лицах, неаккуратно обрезаные или обгрызенные ногти на руках. В глазах едва ли не каждого читалось: "идеальная шапка"...

Как только подошли, Бонифация вынули из клетки и немного размотали. Ровно настолько, насколько хватало, чтобы едва семенить лапками, но даже оцарапать нахалов было бы невозможно. И все шестеро бухнулись перед ним, стоящим еще и на столе в распахнутой клетке, на колени.
- О, великое божество.... - заголосили двое сразу, в один голос друг с другом они, разумеется, не попадали, звучало отвратно, пахло еще хуже, учитывая, что перед покурением веселящих травок они явно поддали еще и хмельного.
- Прими нас, верных детей своих, мы тебя так долго ждали! Скажи нам что-нибудь, Великий Кошак Морей!
Остальные четверо, нестройным хором повторяя сказанное первыми двумя "адептами", достали из-за пазухи какие-то медальоны. На обычных железных бляшках довольно криво, но очень старательно чьей-то рукой были выбиты изображения морды пушистого кота, действительно отдаленно смахивающие на Бонифация. Они принялись целовать медальоны и радостно вопя "прими, прими, мы любим тебя, Кошак", отбивать поклоны в пол, казалось, с желанием расшибить голову. Благо, покачивались и в поклоне головой до пола пока не доставали.

Кот замер в ступоре, глядя широко распахнутыми глазами, в которых читалось недоумение и при этом почти стыд за подобное поведение вроде бы взрослых людей, впрочем, чего не сделаешь в дурмане. Немного подумав и поразглядывав молящихся, Бонифаций человеческим голосом, стараясь говорить пафосно и величественно, воскликнул:
-Я внимаю вам, дети мои! Я, ВЕЛИКИЙ Кошак Морей, с вами! Развяжите меня и назовитесь! - говорил все это академик, гордо подняв морду и в целом источая величие, свойственное всем кошачьим.
"Кем я только не был, но богом... в этом что-то есть, главное, чтоб от оков бренной плоти не решили освободить, мне моя плоть вполне по нраву, за пол века я к ней уже привык," - прикинул худший вариант кот, пытаясь по инерции шутить с самим собой.

Гаэтан

Спутник некромага привел его к небольшому бараку, который, обычно, являлся складом для торговцев, покупающих и продающих рыбу и ее производные. Воняло нещадно, запахи смешивались между собой, и свежие, и не ахти, воплощая собой мечту рьяного садиста о пытках необычными методами. Сбоку от входа, на торце барака имелась заколоченная дверь. Под ней лежало нечто вроде настила, чтобы переступать через глубокую яму, которую всем явно лень было засыпать. А может быть, культ и доплачивал кому-нибудь, чтобы ее не зарывали.
- Это запасной вход, - шепнул Гаэтану Терак. - Скорее всего, они внутри. Они ведь посылали за вами обыкновенных убийц, так ведь? Значит, рассчитывали, что они должны будут справиться.
Он аккуратно, осторожно спрыгнул вниз, в яму, и начал активно что-то раскапывать, махнув рукой Гаэтану, чтоб помогал. Вскоре взгляду спутников открылся деревянный обитый железом люк на замке, который предстояло попытаться вскрыть - замок, конечно, висел снаружи, но вот только выглядел он довольно массивно.
- Вы хорошо умеете вскрывать замки? - поинтересовался Терак, доставая отмычки и протягивая их Гаэтану.
- Я не очень, честно скажу.

Бонифаций

Когда кот еще и заговорил, его паства пала ниц окончательно. Дрожащими руками, в недоумении и полнейшем замешательстве, ему развязали лапы и снова попадали ниц.
- Мы верные твои слуги и... ик... адепты, наши имена, - он начал тыкать пальцами в каждого, называясь, начал с себя, - Алоис, Виктор, Тревор, Оржен, Андала и Левония!
Последнее он договаривал уже куда увереннее и приказал, громогласно, резко, поворачиваясь к остальным странным накуренным адептам:
- Принесите кошек! Кошек дайте!
Женщины подскочили и как ошпаренные, нормальный человек бы так не бегал, понеслись куда-то вглубь помещения, вскоре вернувшись с клетками, по две на каждую: в клетках, недовольно шипя, сидели весьма симпатичные молодые сильные кошечки, от которых ни один разумный кот в своем уме бы не отказался.
- Выбирай и бери, Великий! - взвыл адепт, назвавшийся Виктором.
- Осени нас своей мудростью и милостью!!! - взвыли снова все нестройным хором следом за первым оратором.

- Откройте окна и двери, дабы благословенные морские ветра веяли над вами! Откройте клетки! И падите ниц, сомкните глаза и уши свои, иначе божественный глас и величие света мудрости убьют вас, не оставив и следа! - громогласно и величаво вещал "бог" своим верным сынам и дочерям. Следом, мяукая, кот сообщил кошкам в клетках, что сейчас эти дурные люди должны будут лечь на пол, и тогда можно будет бежать.
"Как много красивых кошек, но увы, они лишь животные, не пригодные ни для чего, кроме размножения," - несколько тоскливо подумалось Бонифацию, обреченному иметь любовниц, но не найти любви, смешение человеческого и животного делали для него достаточным и то, что он имел, но все же хотелось и личностной, моральной близости.

Бонифаций

Голоса кота для его адептов было невозможно не послушаться явно. Они вряд ли ожидали, что он заговорит, когда ловили его, хотя может быть, и надеялись на это... Теперь это было уже не установить. Послушные воле своего божественного Кошака, они дейсвительно разбежались, слышно было, как открывается дверь, и вскоре вернулись, чтобы открыть клетки и упасть на пол ниц, пытаясь к тому же по-кошачьи прикрыть глаза и нос ладонями, а уши зажать как-то плечами.
Кошки рванули наружу, в сторону двери на улицу, по дороге нещадно отделав горе-адептов царапинами и даже укусами. На Бонифация они обратили ровно столько внимания, сколько нужно было, чтобы услышать его. Они были слишком злы сейчас и раздражены на все окружающее.

Антуража ради Бонифаций поорал по кошачьи несколько секунд и кинулся бежать прочь вместе с кошками, следуя за ними или хотя бы одной из них в надежде, что они тут могут ориентироваться, но тем не менее академик и сам осматривался, пытаясь понять куда бежать и где лучше спрятаться.

Бонифаций

Выход нашелся практически сразу - между ящиков и бочек с рыбой был довольно широкий проход, который заканчивался действительно открытой дверью, куда выбежали все четыре кошки. На улице было темно, действительно была ночь. Эта часть квартала была пустынна, наполнена постройками и складами, жилых домов здесь не было, они начинались немного дальше. Бежать было можно куда угодно, что и сделали кошки, кинувшись врассыпную друг от друга.
В принципе, если вернуться в жилые кварталы припортового района или в новые кварталы города, это было недалеко. Бежать до площади и трактира - куда дальше, но тоже вполне недолго, учитывая скорость кота.

Отдышавшись и осмотревшись по сторонам, кот запрыгнул на ближайший ящик, с него на другой, и так на крышу ближайшего строения. Можно было сбежать обратно в теплый уютный трактир, но приключения, что валериана, так просто не отпускают и попробовав чуть-чуть хочется еще.
"В конце концов, убийца разгуливает на свободе, и судя по всему его цели не связаны с выживанием или необходимостью, скорее всего, он болен и ему можно помочь... а если и нет, эвтаназия - величайшее изобретение палачей, пусть в лучшем мире упокоится его душа," - подумал Бонифаций, перебираясь с крыши на крышу, прислушиваясь и заглядывая в каждый люк, окно и щель, может быть, где-нибудь держат рабов, или под одной из крыш работает бордель или наркопритон, а может, и еще что похуже. Но чтобы ни могло встретиться в порту, академик был уверен, что должен хотя бы попытаться помочь этому городу, если каждый сделает по маленькому доброму делу, выйдет великое благо.

Бонифаций

Пробежавшись по бесчисленным, казалось, крышам рыбных и каких-то торговых закрытых складов, Бонифаций вскоре выбежал к жилым домам. У моря люди теснились плотнее, чем даже в новых кварталах города - крыши домов почти смыкались между собой, кое-где виднелись пристройки вверх, когда на двухэтажном доме надстраивался еще этаж.
На многих чердаках горел свет. Нищие и беднота квартала, у кого не хватало денег на нормальную жизнь, но ночевать где-то нужно было, ютились там, порой из слуховых окошек можно было подслушать удивительно дельные разговоры. В конце концов, мало ли, почему человек стал нищим, все бывает. Здесь явно были и бывшие вояки, которым уже возраст не позволит махать никаким оружием, и просто люди, и бывшие крестьяне, которые по какой-то причине больше никогда не вернулись в свою деревню...

- Слушай, а где ты тело-то это видел? - интересовался один голос с чердака, на котором пробегал мельком кот, у кого-то. Вскоре стало видно: крыша была частично разобрана, греясь у самодельного маленького очага, сидели трое подростков, греясь и радуясь каким-то объедкам, которые служили им ужином.
- Да там... Недалеко от храмовой площади. Там целых три девицы, прям в переулках одна за одной, а что делать, пришлось бежать, стража все равно бы прогнала, так мало ли, как бы не побили там где, и не замели ни за что.
- И то верно... - голосок был тонкий, высокий, когда третий говорящий откинул тряпки, стало видно, что это девица. Мало того, что девица, так еще и с морковью на шее, вполне себе целой подвешенной за веревку морковкой. Видимо, из тех, что раздавал тот полоумный проповедник на площади. Полоумный проповедник... Полоумный проповедник...
- Слушай, - заговорила она, - ведь с морковкой-то же не страшно? Спасает же? Может, рванем сегодня куда-нибудь, надо еды найти, а то жрать-то совсем нечего.
- Ну жрать, жрать... Жрать надо, тут ты права. И одну тебя тут не оставишь... Ладно, пошли все втроем. Заодно место покажу. Я видел, там какие-то богатеи странные ошивались, может, послушаем что, да заработать можно будет? Деньги они лучше, вон, обувь хоть купим, может быть, или одежу какую.
Быстренько дожевав куски, троица действительно затушила свой очаг и вылезла на крышу.
- Ой, котик, какой пушистый! Ухоженный, хозяйский, - вздохнула девушка.
- Не буду тебя гладить, уж прости, ты хороший такой, а у меня руки грязные слишком. Найдут еще меня с тобой тут, скажет меня твоя хозяйка выпороть, мне задняя точка дороже, - она поулыбалась умиленно на Бонифация, стоящего на крыше, и отправилась следом за двумя своими приятелями. Всем им было, пожалуй, лет по пятнадцать, может быть, чуть больше, может, чуть меньше.

"Храмовая площадь, мрр... в старом городе было дело, тоже находили трупы без голов, мрр..." - кот задумался, провождая взглядом ребят. Пробежав немного за ними, чтобы посмотреть по направлению, куда они побежали, Бонифаций все-таки свернул на храмовую площадь, чтобы самолично осмотреть место, о котором говорили подростки.
"Морковка, отрубленные головы, женщины, без морковки... храмовый район, старый район, в этом что-то есть, есть какая-то связь, она должна быть, вот только какая?"

----->Храмовая площадь

Если искать их - то только здесь. Зараженных большим злом, нежели грязная магия недоучек. Гаэтан тихо заскрипел зубами - он планировал покончить с этим всем гораздо быстрее, не тратя столько времени на бесполезную резню мелких сошек - и она, конечно же, была немаловажным этапом, но первоочередной задачей было найти корень этой злосчастной секты. И тех, кто доставляет им это мерзкое зелье.
Некромагию называют противоестественной штукой. Но та не заходит дальше того, что дает ей человеческая природа души и тела. Просто она, эта природа, вовсе не такая, какой её представляют обыватели, мирно спящие по ночам в своих домах.
Самым простым способом было перестать отлавливать культистов по ночам и поговорить с горожанами днём... Некромаг тихо вздохнул и приложил ладонь ко лбу - этот план был прекрасен, но заранее совершенно однозначно обречен на провал.
Поговорить с людьми. Да, хорошая вышла шутка.

В портовом районе было грязно, пахло рыбой, отходами и еще чем-то, что озвучивать не хотелось даже в мыслях. Как надо было выйти подышать свежим воздухом, чтобы забрести в такое место, лучше не знать, но явно нужно не отличаться особой удачливостью.
Последнее еще и подтвердилось знакомой фигурой в черном балахоне. Сме-е-ертушка. Вот и развлечение на ведьмину з..голову. Голову, говорю!
Притаившись за какой-то бочкой, ведьма короткими перебежками начала продвигаться за некромагом, строя догадки, что он тут забыл, что же может быть дальше, насколько опасно и интересно...

Городская суета не реагирует на неподвижные объекты в принципе. Если, конечно, они не попадаются под ноги и не кажутся хорошей добычей. Чтобы никто об него не споткнулся, он отошел в проулок, а чтобы не казаться хорошей добычей - ему и усилий не надо было прилагать. Каждый, кто имеет глаза или мозги, обычно сразу понимает, что вот именно таких типов и надо обходить десятой дорогой, и, желательно, побыстрее.
В какой-то момент он практически почувствовал, что за ним следят - оставалось только найти...
Ага! Лысый парень в балахоне стремительно бросился наутек - и Гаэтан рванул за ним. В толпе мелькнуло знакомое лицо, но сейчас уже было не до этого.