Главный зал - трапезная.

Морин помахала вслед брату. Она и сама собиралась через пару часов на боковую - все-таки спала она недолго, да и усталость сказывалась. Но пока еще спать не хотелось, поэтому она понуро сидела у стойки, искоса глядя на ночного гостя.
То, как он одним словом прогнал гуляк, ей понравилось. Вроде в теле силы нет - зато в голосе сила. Когда он приказал им уйти, Морин почувствовала, что это не просто слово, что-то большее, но ничего понять так и не смогла. Просто нюхом почуяла.
Ее хвост тревожно качался из стороны в сторону, виляя.
Что же он там рисует на своих листочках?
Валерика позвала ее за его стол, и Морин втайне порадовалась - такой повод послушать, о чем они разговаривают, и, возможно, заглянуть на листочек, если будет возможность.
- Спасибо, малышка, - голос тифлинга был негромким и ласковым.

- Просто не люблю, когда шумно, - отмахнулся он, поняв, что привлек к себе лишнее внимание.
- Присаживайтесь, - Гаэтан неловко отсел в угол, сгребая листы к себе, а тарелки, напротив, выставляя к центру стола. Сверху среди листов был тот, на которым он рисовал еще раньше - каркасы и наброски, пустые овалы вместо лиц. Какие-то отрывки, которые он тщетно пытался уловить.
- Быть может, вина на всех? - он аккуратно обратился к юной рассказчице, которая явно была при делах в этом трактире, - и стаканы.
Он не был уверен, но, кажется, почти везде люди пили из своей посуды, из горла - реже. Хотя лично ему было всё равно.

- Я не пью вина, - Морин неловко улыбнулась черноволосому. Ночной гость был вежлив, и ей нужно было проявить ответную любезность. Она решила начать со знакомства, - Меня зовут Морин.
Вышло грубовато, и тифлинг это почувствовала. Она, смутившись, сгорбилась в тщетной попытке казаться меньше - по застарелой привычке. Листы исчезли из поля зрения слишком скоро, чтобы она успела что-то рассмотреть, но была почти уверена, что любопытный взгляд не остался незамеченным.

- Гаэтан, - кивнул в ответ. "Гаэтан Риэ" - так его звали до воронят, но спустя столько лет нельзя быть ни в чем уверенным. Во всяком случае, он в какой-то момент решил, что будет называться именно так. В конце концов, почему бы и нет?
Нет так нет, маг ни мало не смутился и просто приложился к бутылке. Это вино, кажется, грушевое, было настолько легким, что даже он мог пить его спокойно без страха навредить своим способностям. Однако, навязывать свое мнение он не собирался.
- Мы ту говорили о местных обычаях. Я записываю, - он чуть не сказал "наверстываю", к счастью, вовремя успел себя одернуть. Выглядело бы глупо, очень.

- Могу посмотреть что-нибудь ягодное и сварить компот, - предложила Валерика.
- Если такое пьете? - спросила она у Морин. Когда тифлинг назвалась, девушка замялась.
- Ой, точно. Правда, я же тоже не назвалась. Меня Валерика зовут, - улыбнулась она гостю в черном.
- Сейчас принесу.
Она поднялась и быстро сбегала за стаканами, поискала, есть ли из чего сварить компота.
- Есть квас и пиво, - выглянула из-за стойки Валерика, снова подсаживаясь и предлагая.
- Только скажите, Морин, я принесу.
Недолго думая, предложила гостю продолжить беседу:
- Вы спрашивайте. Я еще никому раньше не рассказывала о доме, да и не говорила ни с кем так долго. Меня почему-то тоже в деревнях не принимали, поэтому вы первый, кто со мной так долго разговаривает. И с вами интересно разговаривать, вы так внимательно слушаете. А какие вам интересно обычаи? Я знаю, как женятся, по крайней мере, как женились родители, как разные у нас праздники проходили. Как хоронили на болотах, знаю. Много знаю такого.

- Чего тебя зря гонять... Да и деньги наверху остались. Так посижу, - усмехнулась Морин.
Ночной гость представился Гаэтаном, и Морин кивнула. Имя было... Изящное. Он рассказал, что записывает местные обычаи.
- Ты не из местных? Недавно приехал, выходит? Издалека сам? - ей было интересно, почему Гаэтан ничего не знал об обычаях столичного города, и, если он и вправду из далеких краев, то почему пустился в такую далекую поездку. Он не был похож на богатея - те обычно кичливые, высокомерные, а этот спокойный, отстраненный, будто монах какой. Тхок рассказывал ей о монахах, а некоторых они даже сами видели - в равнинных монастырях, мимо которых проходили во время откочевки. Монахи были отрешенными от всяких чувств - гнев не был им знаком, как и радость, и ощущение от Гаэтана было похожим.

- В каком-то смысле. Место, из которого я пришел находится едва ли не в месяце пути отсюда.
И хорошо, чем дальше - тем лучше. Прощаясь с местом, в котором он так или иначе провел большую часть своей жизни, Гаэтан устроил грандиозный пожар. Если бы жители окрестных деревень могли хотя бы догадаться, кто это сделал, они бы намылили веревку и повесили бы его на первом попавшемся дереве. К счастью для мага, селяне считали произошедшее божьей карой, которая давно должна была испепелить подозрительное место.
- Так что почти все местные традиции для меня - темный лес. Как я понял, они зависят не только от места, но и от племен и общин, его населяющих. Количество различий в мелочах просто бесконечно... - он удрученно покачал головой. Внешний мир, не смотря на его старания, не желал становиться ни логичнее, ни понятнее даже в пределах его разума.

- Ничего себе, - присвистнула Морин. - Далеко же ты забрался! А почему? На кочевника ты не похож.
Она была удивлена. Конечно, в городе можно всякого встретить, но этот человек не был похож на скитальца - заплечная сума вовсе не выглядела вместительной, а для долгих переходов нужно было много вещей, это Морин знала не понаслышке.
- Традиции, ясно, различаются - сколько народов, столько и обычаев. Но разнообразие только красит этот мир. Если бы все были одинаковые, было бы неинтересно, - она взъерошила волосы рукой. - Мы многое повидали с братом - сами-то мы как раз из кочевников. Так что могу тебе точно сказать - на свете множество удивительных вещей есть, и без них мир стал бы... тусклым.
Она вздохнула. В мелочах, как он и сказал, различий было не счесть, зато в общих чертах различий было немного.

Валерика выжидающе кивнула Морин. Говорила та красиво, складно, явно умеючи. И чего говорила мало раньше, спрашивается, неизвестно.
- А давайте ему расскажем побольше про обычаи? - предложила она Морин.
- Вот вы, например, с рогами. У вас же есть свои традиции какие-то, правильно? Ну, не просто, что в книжках прочитать можно, а то, про что книжки не пишут? И я послушаю, мне тоже интересно, я ж про вас ничего не знаю толком.

- Я не из какого-то народа такая уродилась, малышка, - улыбнулась ей Морин. - И по крови родни своей совсем не знаю. Такие, как я, появляются тогда, когда демоны ложатся с людьми. Таких полукровок, которые из этого союза берутся, называют тифлингами. Некоторым, говорят, везет, и их воспитывают люди, у которых они родились. Мне вот не повезло. Матери своей я совсем не знаю.
Она помолчала, отгоняя от себя картины прошлого, и уместила полное горечи детство в несколько фраз:
- В приюте меня не любили. Я убежала, когда мне не было и двенадцати. - рассказывать об этом было тяжело, и она неловко закончила: - А потом меня нашли полуорки и взяли к себе. Полукровкам в этом мире вообще несладко приходится. И племя так же образовалось - мы все отщепенцы, изгнанники - и не люди, и не орки, и не приняли нас ни те, ни другие. Так и вышло, что своя община появилась.

- И получилось свое племя? А как вы жили в вашем племени, чем занимались? Вы с Гроком - брат и сестра, это получается названые, приемные, как бы? То есть, тебя усыновили его родители? Они добрые? А какие там люди? - закидала Валерика Морин вопросами, ей было интересно послушать рассказ тифлинга о ее народе.

- Красное Копье получилось, когда первый вождь поразил обидчика своим копьем. Его и других полукровок изгнали из орочьего племени, так и не смогли принять. Тогда первый вождь вызвал орочьего вождя на поединок чести и победил его. После того, как это случилось, первый вождь увел полукровок за собой. - Морин пересказывала когда-то услышанную от отца легенду вдохновленно, - Им пришлось перетерпеть много трудностей, но они смогли справиться с ними - они побороли отчаяние и обуздали страх. В первой откочевке многие традиции племени Красного Копья родились. Наши шаманы оберегают их ревностно, потому что племя молодое, а традиции способны сплотить нас и сделать сильнее. Мы не бросаем своих детей - какими бы они не были. Утрата ребенка - большая беда для нас, поэтому в племени нет чужих детей. Любой ребенок - общий, и каждая мать накормит каждого ребенка.
Красное Копье кормится охотой и скотоводством. Сейчас в племени разводят овец и лошадей. Кони у нас особой породы - не слишком высокие, зато выносливые, мускулистые, чтобы можно было возить тяжести. Но коней у нас немного. У нас много овец. Несколько раз в год, когда равнинное пастбище для них не годится больше, Красное Копье собирает шатры, стадо, и уходит на другое место.
Мы уже много где побывали. Дома строим из веток и шкур, охотимся, ловим рыбу, когда река рядом, собираем ягоды и травы - шаманка научила, как их применять. Мы делаем барабаны из шкур и дерева, звонкие и глухие, большие и маленькие, и играем на них у костров или на ходу - под бой и идти легче.
Отец Тхок - кузнец в нашем племени. Он умеет делать металл мягким и придавать ему форму. Он второй после вождя по важности, потому что много умеет и силен и духом, и телом. У него была жена, которая родила ему сына. Она умерла еще до того, как меня подобрали, потому я не знаю много. Отец про это вспоминать не любит. Тхок меня нашел и взял дочерью. Многому научил. А потом, как мне шестнадцать стало, меня признали полноправным членом племени.
Она закатала рукава и показала свои красные татуировки на предплечьях.
- Это - знаки того, что я - женщина Красного Копья. - эти слова Морин произнесла с гордостью.

Гаэтан тихо воспользовался возможностью не комментировать реплику Морин. Ну да, какой из него кочевник? Чуть больше года прошло с тех пор, как он пустился в путь, но сколько дров он успел наломать... В некоторые города незадачливому некромагу теперь путь заказан.
С куда большим удовольствием он слушал рассказ про племя Красного Копья - про такие общины не пишут в книгах вроде "описаний", а если и пишут, то безбожно врут. Нынешние составители книг безбожно отстали от своих древних братьев по перу - настоящие книги, как те, по которым они когда-то учили заклинания, иногда было даже опасно брать в руки, у каждой из них был характер...
Он взял перо в руки и перенес на бумагу узор - линия за линией он копировал татуировку Морин. Зачем? Сложно сказать. Быть может, он тоже когда-нибудь напишет книгу. Настоящую. О том, как выглядит мир, если смотреть на него непредвзято, например.
-А что касается обрядовой жизни племени? Магия, быть может, ритуалы? - мужчина задумчиво склонил голову на бок, готовясь услышать ответ.

Морин задумалась, а потом ответила:
- Обрядов у нас не так уж и много - совершеннолетие, свадьба, прощание с мертвыми - это если о жизни отдельного полуорка говорить. Все вместе встречаем времена года, радуемся удачной охоте, рождению детей. Все обряды проходят с участием шаманки племени. Традиционно шаманки женщины, так как женщина плотнее связана с миром духов.
Совершеннолетие состоит из испытаний. Юный должен показать племени все, чему он научился, и доказать, что он достаточно взрослый. Потом шаманка проверяет, насколько он мудр - просто умения владеть оружием недостаточно. И наконец, два дня он должен прожить в чаще один. Второго дня возвращается юный в племя и его встречают с радостью. Наносят ритуальные узоры на руки. Иногда юный приходит не один - Грок-Таш вытащил с собой из чащи медвежью тушу. Ох и силен же!
Со свадьбой немного сложнее. - она улыбнулась, представляя, как Грок бы делал предложение Портише по традициям племени, - Сперва жених приносит дары к шатру невесты и садится на пороге. Родственники невесты его бранят, но он не уходит, показывая стойкость и серьезность намерения. Когда невеста соглашается, и дары приняты - можно идти к шаманке, чтобы связать два рода и получить благословение духов предков. После обряда начинаются гуляния - полуорки едят, пьют, поздравляют молодых, произносятся пожелания, играют на барабанах, поют и танцуют. Первую ночь молодая жена проводит в шатре мужа, принимая его защиту.
Мертвых мы провожаем в мир духов огнем - складываем большой костер. Семья умершего оплакивает потерю, намазывают лица золой. На костер кладут оружие охотника - а потом под ритуальные барабаны костер запаливаем. Прах охотника развеивается на равнине или в лесу, чтобы его тело после смерти вернулось в великий круг природы. Родственники носят золу еще несколько дней в знак глубокой скорби.
Морин вздохнула. Красное Копье было не таким уж и большим племенем, поэтому каждый был на счету.
- Похороны - это большое горе не только для семьи умершего, но и для всего лагеря, поэтому обычно после прощания некоторое время свадьбы не бывает.
Другие праздники - хорошая охота, смена сезонов, день духов - они обычно включают в себя ритуальные пляски и музыку. День духов - это первый день зимы. Мы зажигаем костры, чтобы духи предков нашли наше становище, и оставляем им угощение. В этот день можно поговорить с древними, спросить совета. Духи, правда, обычно неразговорчивы, но детей рода любят - нет-нет, да и подадут знак потомкам, что делать.
Она помолчала, давая возможность записать сказанное, а потом спросила у Гаэтана:
- А твой дом? Какой он был?

Всё разумно, всё понятно - вот так и живут в согласии с природой, с циклами вселенной. Охотятся на зверя, женят и хоронят всей общиной. Было в этом что-то... монументальное.
Но он бы так не смог. Еще пару лет назад он бы отдал всё за то, чтобы эта бешеная гонка прекратилась, чтобы можно было просто жить, организовывать свой быт по простой и понятной схеме... А потом оказалось, что так он уже не может. Не осесть ему, не остепениться. Не стать частью внешнего мира.
- Я его не очень помню, откровенно говоря, - Гаэтан пожал плечами, но никакого сожаления в голосе не было. С таким безразличием обычно говорят о разбившейся тарелке или прошлогоднем урожае.
- Большую часть своей жизни я провел в обучении. Теперь, можно сказать, путешествую, собираю знания сам, - маг невесело улыбнулся уголком рта и посмотрел на собеседницу. Этот взгляд, льдистый и колючий, никак не вязался с дружелюбной манерой беседы ночного гостя. Обладатель таких глаз ничего не мог знать о самом понятии семьи и дома.
- Ну а обучение мое было крайне непримечательным, там и рассказывать-то нечего. Книжки и уроки, уроки и книжки.

- Не очень-то и горюешь по нему, верно? - взгляд Морин сделался понимающим, - Не любил его от души, дом-то? Потому у тебя теперь и нет дома?
Его взгляд... Холодный, отрешенный - будто нет дела этому черноволосому пришельцу не до чего, только до драгоценных знаний. Он был похож на ребенка и одновременно на дряхлого старца, а выглядел, будто молодой мужчина. Странный он. Очень странный.
Она с любопытством разглядывала его, но взгляд у нее тоже был тяжелый, хотя медово-желтые глаза смотрели открыто и дружелюбно.
- Ты... Придешь еще? - нарушила она густую тишину. Голос прозвучал по-детски робко, и она мысленно выругала себя за это - ночной гость ей был интересен. Мысль о том, что он ей понравился, она прогнала от себя. Во-первых, он человек. Во-вторых, он холодный и тонкий. А в-третьих...
Тифлинг непроизвольно зевнула, в последний момент прикрыв рукой рот, будто пыталась укусить сама себя. Мысли мыслями, но пора было спать ложиться, а то наутро будет как куль с мукой.
Она поглядела на Валерику и улыбнулась ей устало:
- Тебе тоже пора бы спать. Найдешь, где прилечь? Я что-то совсем спать хочу. Так что пойду, наверное.

- Точно. Сложно тосковать по чему-то, что толком и помнишь, - он кивнул, успокоенный неожиданным пониманием. Гаэтан уже было приготовился выслушать то, что слышал в такой ситуации почти каждый раз: что дом важен для человека, что всегда надо находить своих близких, даже если не помнишь их... Сам маг считал, что лучшее, что он может сделать для этих самых неведомых близких - это никогда их не находить. От греха подальше.
- Да, у меня есть дело в городе, а этот трактир - хорошее место. Спасибо за беседу, я думаю, мы еще увидимся.
Возможно, не стоило бы появляться в одном месте дважды, а то и трижды - но его пока никто не искал. Гаэтан мысленно поморщился - это "пока" было его настоящим проклятием. Как бы осторожен и сдержан он не был, раньше или позже к нему приходили определенно милые и добрые люди с предложением валить подальше и больше никогда не возвращаться. Как правило, эти несомненно хорошие люди держали в руках топоры и вилы. На всякий случай.
- Не стоит волноваться, я легко засыпаю, - он улыбнулся, на этот раз - вполне искренне. Конечно, сон у него был тревожный и беспокойный, но заснуть Гаэтан мог действительно в любой момент. В подтверждение своих слов он накинул на глаза капюшон и облокотился на стену.

Морин кивнула. Она подумала, что надо бы спросить у него, по какому делу он тут, но спать очень хотелось, да и он уже прикрыл лицо капюшоном. Что за странный парень! Когда есть кровать, он спит на стене. Чудеса, да и только.
Тифлинг поднялась в свою комнату.

--->Комната 1

Валерика посмотрела на Морин и Гаэтана и кивнула.
- Тогда я дождусь Портишу и тоже спать, - спать хотелось, но еще больше ей почти по-детски хотелось бы, чтобы этот разговор продолжался, слишком интересно было слушать. Правда, она понимала, что рассказать ей, в отличие от Морин, особенно нечего, но хотя бы что-то полезное для себя усвоить тоже не мешало.
- Спокойной ночи, - пожелала девушка Морин.
- Спокойной ночи и вам, - обратилась она к откинувшемуся к стенке Гаэтану, после чего собрала со стола, прошлась, протерла еще раз все столы, вымыла пол и отнесла на место свечи, кроме тех, которые Гаэтаном заказаны были. Забравшись за стойку, опираясь на нее, Валерика всматривалась через окна в вид улицы, в то, как рассветает, раздумывая, как странно все вышло и как медленно тянется время до утра, когда никого нет. Развлечения ради и чтобы не уснуть, она, позевывая периодически, достала из своей котомки, брошенной все еще тут же, за стойкой, тряпки и ленты и принялась плести из них сложную косичку из девяти разноцветных лент сразу: сделать новое украшение на голову, которым можно будет и волосы присобирать, ко всему прочему.

Доплела ленту Валерика довольно быстро. Понимая, что все равно хочет спать и скоро не справится со сном, и уж тем более, до утра далеко, она кивнула спящему, вроде бы, Гаэтану, еще раз пожелала ему "Спокойной ночи" тихонько, собрала свои нехитрые пожитки и отправилась в комнату повара, куда указала ей спать Портиша.

----------> Комната повара

Кухня таверны ==>

Что должна делать каждая трактирщица? Правильно. Кормить, поить, привечать. А посему, кинув беглый взгляд на гостя в углу, видимо, того самого, она открыла засов и распахнула двери таверны, подперев их камнем. Раскрытые двери всегда выглядят более заманчиво и дружелюбно. Утром, конечно, посетителей не было, но вдруг кому-то захочется позавтракать? Или назначить здесь встречу.
С появлением помощницы работы стало поменьше. Например сейчас зал был в полном порядке. Разве что пыль протереть... Портиша взялась за работу. На балке под крышей засвиристел соловей. Ишь ты... побудчик.

Утро. Достаточно раннее, чтобы можно было приниматься за дела. Не то, чтобы промедление чем-то ему грозило... Просто смысла затягивать не было. Краем уха некромаг слышал, что в городе творится странное, слухи были один замечательней другого - и почти наверняка все были выдумкой скучающих торговок. Этот тип людей заставлял Гаэтана буквально выть от злости... Но в каждой шутке есть доля шутки - всё остальное правда. Значит и Вайтстоуне было всё не так уж гладко.
Он собрал в сумку разложенные книги и листы. Что у нас тут сегодня? Срисованные татуировки, острый профиль, обозначенный парой штрихов... Маг улыбнулся своим мыслям и спрятал рисунки в папку. Всё, теперь их вряд ли кто-то увидит.
Трактир начал оживать, а это означало, что пора торопиться. Он вышел утром так же тихо, как вечером вошел сюда, как будто его и не было.

====> Новый город: улицы

---> Комната 1

Грок спустился вниз в прекрасном расположении духа. Все было как в сказках, которые рассказывала ему мама про хорошие дни - свой дом, пение птиц, запах хлеба и красавица-жена. В его случае невеста, но это можно быстро исправить. Только до становища и обратно - и трех дней не выйдет, а он уже обернется.
В зале пока было пусто - ночной гость уже ушел, а новые еще не пришли. И сестра, и Валерика еще спали, и Грок не отказал себе в удовольствии поцеловать любимую женщину, подняв в воздух и усадив прямо на стойку, а после с добродушным смехом спустив ее обратно - пока никто не видел - так же аккуратно и бережно, будто бы она была хрустальной.
- Хорошее утро, - широко улыбался Грок, располагаясь по другую сторону стойки. - Пахнет - закачаешься!
Да, красноречие явно не было его коньком, зато эти слова прозвучали очень искренне. Он просто не умел словами выражать свою радость.

Портиша обернулась к ночному гостю, посмотреть, может надо чего, но того и след простыл. Как только умудрился прошмыгнуть так тихо? Надеюсь, у Валерики с ним проблем не было и он всё оплатил.
Через минуту она услышала тяжелые шаги на лестнице. Ну кто это ещё мог так шагать? Портиша улыбнулась и тут сильные ручищи Грока подхватили её и усадили на стойку. Её! Не пушинку какую... не девицу тщедушную, а именно её - женщину в теле, которую мужчины опасливо сторонились. Вот теперь Портиша влюбилась совершенно окончательно. То она ещё рассуждать пыталась, а любит ли? Вдруг он ей просто... нравится. Ан нет. Влюбилась. Втюрилась. Втюхалась по самые уши. Она весело рассмеялась, ответила на поцелуй и так же легко оказалась на полу, как раньше на стойке.
- Ишь, шалун-медведь! - трактирщица игриво махнула тряпкой, на кухне протяжно засвистел чайник. - Утро и впрямь хорошее. Вот, сейчас завтрак принесу.
Портиша, светящаяся, влюблённая, сбегала на кухню и принесла тарелку с яичницей из пяти яиц, с пятью кусками жаренного бекона, кусок ржаного хлеба, свежие булочки с маком и кружку крепкого чаю. В небольшую мисочку налила вишнёвого варенья. Заботливо всё это расставила перед Гроком, положила нож и вилку и убрала поднос.
- Ешь, медведюшка, сил набирайся. Я короб с пирогами тебе приготовила в становище снести и окорок, да картошки печёной с собой возьмёшь, в дороге поешь.

Валерика вбежала в зал, босоногая, в рубашке, юбке, с чистыми волосами, прибранными лентой, чтобы волосы не болтались. На голове в качестве украшения было подвешено несколько цветных бусин на шнурках.
- Доброе утро, Портиша! - радостно поздоровалась она с трактирщицей.
- Доброе утро, Грок! - поприветствовала она и полуорка с сияющим взгядом.
Какие же они красивые, приходила ей на ум мысль. Такие счастливые, настоящие. И скоро у них будет семья, детишки, все, как положено. Красота... Здорово будет работать у них, если не погонят никуда. Чтобы отдать деньги, Валерика подошла к Портише вплотную и вытащила из кошелька монеты, отсчитывая и отдавая их девушке:
- Семь за стражу. За тех, которые веселые были, восемнадцать, вот. Еще за ночного гостя, вот восемь, да еще пятнадцать за его ночевку тут. Жалко, что он уже ушел. Интересный оказался, умный, с книжками, как ученый, но даже лучше.
Потоптавшись немного с десятью меди в руке, Валерика протянула их Портише.
- А с этими что делать? Он дал, сказал взять все, но это еще десять монет.