Церковь Единого

- Лучше в таверну, - Морин представила, какое лицо сделается у стражей, когда они увидят двух заляпанных путников, просящихся из города наружу. Тифлинг была не так ловка, чтобы как волкодлак преодолевать стены - человеческие руки не приспособлены к тому. Она была почти уверена, что и Портиша, и Валерика - кто бы там ни был, не выдадут и крик поднимать не станут, несмотря на то, что выглядят они паскудно, куда уж хуже.
- Пойдем. - Тифлинг поднялась, и мышцы напомнили о себе вдвойне - не стоило расслабляться. - Спать в тепле... Это хорошая идея. Но у меня, честно скажу, денег почти не осталось. - в животе забурчало, и Морин слабо улыбнулась.
- Будем надеяться, что нам там откроют.
И пошла в сторону таверны "Черная Свеча".
---> Трапезная

- Ничего, одной-то комнаты нам на двоих хватит. Идём.
Поднявшись вслед за тифлингом, он затопал за ней хвостом. Народу не было, как всегда под утро в городах. Все спали. Наверное, даже бандиты и маньяки. Должны же и они тоже спать. И ему хотелось. Улечься, накрыться и заснуть. Желательно без снов. А то начнут сниться всякие головы отрезанные, духи лесные, волки стальные. Р-ра!

--> Трактир

--- Трапезная

Морин прошла через площадь уже при свете дня. В ночи храм выглядел внушительнее, подумала тифлинг. Подойдя к высоким дверям, она постучала. Изнутри доносилось хоровое пение - удивительно, как хорошо могут звучать вместе человеческие голоса.
Где-то звенел колокол. Рыжая разглядывала узоры на дереве, ожидая, когда дверь откроется и будет кому ответить на ее вопросы.

Морин

Некоторое время Морин довелось послушать службу, которая проводилась в храме. Чинный, строгий хорал, прославляющий Единого, слаженный общий полет чувства, мысли и звука, сливающиеся в едином потоке молитвы. После хорала зазвучал голос священника, слов снаружи было не разобрать, зато прекрасно было слышно, что он говорит что-то очень важное - голос волновался, но покровительствовал тем, кто сейчас находился внутри.
Еще через полчаса, не меньше, двери отворились - служба закончилась, и к церкви потянулись те, кто пришел сюда с какими-то вопросами, с подношениями, за помощью. Правда, последних было менее всего, сейчас люди предпочитали запираться в домах и бояться, чем куда-то выходить. Из двери показалась фигура довольно сухопарого, среднего роста мужчины в рясе. Он удивленно покосился на Морин, но ничего ей не сказал.

Грраш не любил ни служб, ни церквей, ни людей в рясах. Богиню Праматерь он уважал и чтил. Особенно за её бескорыстных жриц. Да, жрицы были хороши...
Он сидел на ступеньках рядом с Морин, слушал хорал и внутренне морщился. Хор прославлял единого и грозил карой на головы еретиков. Вот это-то и было противно. Словно Единый и правда один бог.
Дверь открылась, потянулся люд. Грраш посторонился. И что это так мало просящих? Видимо, не очень-то щедр ваш Единый. Чем тут всё закончилось вчера, он не знал, а потому просто встал за спиной тифлинга, готовый, если понадобится, впиться в горло любому.

- Скажите, - обратилась рыжая к сухопарому мужчине в рясе. - Я вчера принесла сюда женщину... Ночью. Мне сказали, об исцелении можно спросить сегодня. Скажите, как она?
Морин смотрела строго и вопросительно, ожидая ответа.
Кроме того, что к женщине у нее было несколько важных вопросов, тифлинг и вправду беспокоилась о судьбе этого человека, но только потому, что сама была в ней замешана.
Втайне она ожидала от незнакомки благодарности за спасение жизни... Возможно, таким образом МОрин пыталась убедить людей в том, в чем в детстве не удавалось - в том, что если у тебя хвост и рога, это не обязательно значит, что ты плохой.

Морин, Грраш

Мужчина снова оглянулся на Морин. Что-то припомнил, видно было по лицу.
- А, вспоминаю, вспоминаю. Она в себя только-только пришла, над ней лекарь сидит, не отходит. Страже мы уже сообщили, что нашли ее, они тоже ждут, пока ее можно будет допросить. Так что можете не беспокоиться - ее жизни больше ничего не угрожает, жить, сказал лекарь наш, будет.
Священник поймал взглядом, наконец, то, что искал: парнишку лет семи, который упорно пытался скрыться от его взгляда в толпе. Подбежал, быстро и ловко поймал за ухо и отвел в церковь, молча, видимо, высказывать все, что думает о мальчике, не стал при посторонних.

Волкодлаку не понравилось, как монах обращается с ушами щенка. Уши - нежное место и так с ними нельзя обходиться. Что за дурная привычка влиять на щенков через боль и унижение? Проводив взглядом священника спросил у Морин:
- Что делать будем? Мало ли что она страже наплетёт. Хорошо бы самим её послушать.
Он глянул внутрь через открытые двери. В таком месте не может быть много монахов, р-ра? И охраны не должно... Может просто пройти, сделать вид, что пришли поклониться... Или переодеться в монахов.
- Ты как, не против переодевания? - Грраш подмигнул и показал на парочку монахов в рясах. - Или есть идеи получше?

Морин посмотрела Гррашу в глаза. Нет, видно, не шутит. Идея с переодеванием ей не нравилась - они суть есть ложь, а лгать она не любила и не умела.
- Нет. - тифлинг покачала головой. - Нам просто нужно ее увидеть. Не знаю, есть ли у людей такое понятие, как долг жизни, но у полуорков оно существует. Мы зададим ей несколько вопросов и уйдем. Сложность заключается в том, что я не знаю, где ее найти - этот божий дом выглядит довольно большим. Ты не помнишь ее запаха?
Это была зыбкая надежда, но иначе пришлось бы обращаться за помощью к служителям этого бога. Судя по тому, как вели себя эти люди, они были не слишком гостеприимны.

Грраш встал поближе и зашептал ей на ухо:
- Я помню только запах её крови. А её, наверняка, уже смыли. Или хочешь поискать её одежду? Сейчас я не чувствую ничего знакомого. Хотя в человечьем обоняния и нет почти. Как думаешь, им понравится в храме оборотень?
Вчера ночью она не так щепетильно отнеслась к идее переодевания и даже стащила чужое платье. Но волкодлак лишь плечами пожал. Нет, так нет. Не ему было судить о привычках тифлингов. Или орков. Да и вообще чьих-либо. Сам он ценил честность и Морин даже вызвала в нём уважение, правда пополам с недоумением. Резко махнув хвостом, облокотился о стену. Какие же у неё шикарные глаза...

Между переодеванием и маскировкой есть разница, и для тифлинга она была очевидна. Она вздохнула.
- Ну что ж, тогда пойдем внутрь и спросим у них, где найти эту женщину. Тот человек сказал, что она с целителем - может, лучше спросить про него?
Морин задумалась на минуту, а потом прошла в храм. Длинный зал, уставленный лавками, чтобы вместить людей, много украшений на стенах, статуи - да, этот бог, судя по всему, был неравнодушен к искусству.
Морин осмотрелась по сторонам в поисках человека в рясе, к которому можно было бы обратиться.

Морин

В церкви было сейчас довольно много народу. Видно было, что некоторые подносили к алтарю ценности: золото, серебро, украшения, у кого что было. В рясах людей там сейчас было тоже в достатке - мужчины, храм был мужским, они еще не успели разойтись после молитвы. Ближе к вошедшим в церковь людям вышел старенький священник, возрастом, наверное, такой старый, что непонятно было, на каком святом духе жив вообще. Он окинул толпу въедливым взглядом, что-то сказал монахам, те уважительно отправились куда-то внутрь церкви по делам. Обратиться к нему стоило хотя бы потому, что он здесь был явно старшим не только по возрасту, но и по положению: даже ряса на нем была другого цвета, и украшена лучше и богаче вышивкой.

Морин приметила старого человека, который, судя по поведению окружающих, располагал авторитетом и имел вес в этой общине. Ей осталось только поблагодарить свою удачу и подойти к нему.
Уважительно поклонилась старцу и заговорила:
- Утро доброе, уважаемый. Могли бы вы нам помочь? Вчера ночью мы принесли раненую, и хотели бы повидаться с нею. Говорят, ваш целитель совершил чудо, ведь ее состояние было критическим.

Морин

Старик обернулся к Морин и внимательно, очень въедливо посмотрел на нее. Как бы что ни было, а он явно являлся здесь весомым человеком, и потому его въедливость была понятна - в любом месте, а особенно, в храме, должен царить порядок.
- Да, ночью действительно принесли женщину. Полагаю, именно вы, так как других рогатых и хвостатых жителей, которые приходили бы сюда, я раньше не видел, - констатировал он. Задумался ненадолго, снова разглядывая тифлинга и явно что-то оценивая.
- Что ж. Пойдемте.
Он провел Морин во внутреннее помещение, недалеко от главного зала, сбоку от алтарной части. На койках лежали больные, раненые, нуждающихся в помощи внутри оказалось много больше, чем снаружи. Среди них, на одной из коек рядом с другими женщинами лежала и та, которую Морин нашла вчера. Перевязанная, переодетая в простую робу, вымытая, с убранными волосами. Над ней крутилась женщина-монахиня. Увидев старика, она кивнула и молча пропустила его к больной.
- Вы можете немного поговорить, - пояснил старик Морин. - Но она слишком слаба, и вряд ли сможет разговаривать долго.
Женщина, лежащая на кровати, приподняла голову и открыла глаза, уставившись на тифлинга с очень смешанным выражением лица. Там было все, вплоть до испуга. Она кивнула Морин в качестве приветствия - как-никак, перерезано у нее было горло, и осталось чудом, что она может хоть немного, но говорить.

Грраш проследовал за Морин. Его не остановили, что уже само по себе было неплохо. Выпускать из виду тифлинга он не хотел. Мало ли что эти фанатики-единобожники могут сделать с рогатой самкой. Вдруг решат, что она-де еретичка в доме самого бога.
Раненная самка выглядела на удивление неплохо. Может он погорячился насчёт отношения жрецов к женщинам. В разговор решил пока не встревать. Морин она сейчас больше доверяет, всё-таки жизнь спасла. А он сперва послушает, а потом, р-ра! Как там было? Ногу откусить? Он не сомневался, что самка будет врать и изворачиваться. Да только тот дом и её запах в нём он самолично видел и чуял.

Морин еще раз поклонилась старику в знак благодарности, и присела на краешек койки.
- Тихо, тихо. Я не сделаю тебе зла. - тифлинг говорила как и в ту ночь, спокойно и уверенно. - Я буду спрашивать, а ты отвечай, хорошо?
Она смотрела женщине в глаза, и тихонько взяла ее за запястье, будто поглаживая.
- Скажи, кто был тот человек? Почему он разозлился на тебя? Ты его знала?
Она вспомнила рассказ Грраша и добавила:
- Что это был за дом, куда он побежал? И почему его жена там оказалась и была мертва?
Еще до того, как раненая начала отвечать, Морин заверила ее как можно более ласково:
- Я не обижу тебя, даже если ты скажешь, что сама все это сделала. Ты ранена и слаба, но здесь ты в безопасности. Я не затем спасала тебя, чтобы потом причинить тебе боль. Я не трону тебя, обещаю. Просто расскажи мне все.

Значит, решила сразу все козыри раскрыть? Интересная игра, посмотрим что получится. Грраш недоумённо посмотрел на Морин приподняв бровь. Это что, способ избежать долгих расспросов или явной лжи? Как же тогда понять будет ли она вообще говорить правду? Р-ра! А в дом тот хорошо бы вернуться. И пару ночей посторожить, устроить засаду. Не даром там самки частые гости. Сколько из них осталось без головы?
Тифлинг видит в этой женщине жертву. Что же, попробую тоже посмотреть. Правда это не легко, когда в памяти убитый горем самец, отрубленная голова и тело, накрытое плащом. Ар! Где-то на околице сознания ухмылялся Зверь и позади него вставали стальные волки. Грраш сосредоточился на хвосте Морин. На самом кончике. Он шевелился туда-сюда... туда-сюда... и морок скрылся в темноте, сверкнув напоследок глазами Зверя.
Волкодлак молчал. Раньше он мог бы сесть рядом, проявить сочувствие, вызвать доверие... но теперь... теперь он сам себе не доверял. А Морин, она честна. Очень. Ей можно доверять. Он будет доверррять. Р-ра!

Взгляд в глаза женщину явно деморализовал. Она отводила взгляд, по возможности, от Морин. Не сдержалась, заплакала, отрицательно мотнула головой.
- Я его знаю. Это Эмиль, хозяин магазина зеркал, - хрипло просипела она.
- Я не знаю, что с его женой. Я ее не видела. Он врет. Он напал на меня на улице, тот дом... Какой дом? - спросила она, беспомощно дергая руками, будто хотела вырваться и убежать. Нерешительность и страх чувствовались в ней, и какое-то ненасытное отчаяние.

Морин погладила ее по лицу, ласково, как тогда, стирая слезы и стараясь успокоить, и попросила тихо:
- Пожалуйста, не бойся. Я смогу тебя защитить. И божий дом сможет. Мне нужно знать про дом.
Она понимала, что скорее всего, этот дом был для нее чем-то особенным... Возможно, особенно страшным. И понимала, что если женщина не успокоится и не поверит ей, то ничего не скажет.
Поэтому тифлинг попыталась убедить ее в том, что это очень важно:
- Пойми, пожалуйста - я не хочу, чтобы кто-то умер. В том доме... Ты бывала там. Может быть, тебе было там очень страшно. Но мне нужно знать, что там было и почему, чтобы никто больше не умер. Я обещаю тебе, - рыжая говорила прочувственно, но негромко, - обещаю, что никому не скажу того, что ты со мною говорила об этом. Никто не узнает. - интонация сменилась на просительную. - Пожалуйста, помоги...

- Я.. Я не понимаю, о каком доме речь... Мой дом - небольшая комнатка почти у порта. Я живу там, и там всегда все было в порядке... Я переехала туда после смерти мужа... - женщина снова попыталась отвернуться и заплакать, но голову повернуть ей было невозможно, потому она просто отводила взгляд.
- Страшно было только в одном месте. Это дом моего бывшего мужа. Мой муж умер три года назад, его отравили за долги, нас ограбили, а меня изнасиловали. Тогда было страшно, да... Но я не понимаю, чего вы от меня хотите... - замямлила она.

Грраш слушал Морин, прислушивался к ноткам в голосе, р-ра, как пррроникновенно говорит. Он сам чуть не рассказал как был там, что делал и что он-де тут ни при чём, это всё злые люди и дурные обстоятельства. Но девушка сопротивлялась. Принюхался. Она вспотела. Р-ра! Всё же врёт.
Он присел рядом с девушкой, но позади Морин, дружелюбно улыбнулся, как умело только его человеческое лицо - с лучиками у голубых глаз. Подключил всё своё обаяние.
- Милая, тебя кто-то пугает? Может быть угрожает? Ты не бойся, я с любой напастью могу справиться, только скажи, что же там приключилось? Видишь ли, у меня очень хороший нюх. И твой запах был в том доме, где бывали женщины, многие женщины. Одна из них, видишь ли, пролежала там неделю с отрезанной головой. Всё, что нам нужно, это знать правду. Ведь мы жизнь тебе спасли.

От Грраша женщина действительно шарахнулась, насколько могла - дернулась, но с места не двинулась. Видимо, умные предусмотрительные лекари просто-напросто привязали ее к кровати.
- Я ее не убивала! Я нашла ее на улице! В Старых кварталах, там, на улице, в обочине! Я думала, что у меня будет возможность оправдаться и найти денег на это...
Она снова зарыдала, на этот раз уже куда сильнее. Правда, признание из этой молодой женщины все равно приходилось выдирать клещами.

Морин осторожно гладила лицо и волосы этой рыдающей женщины.
- Милая, расскажи, почему ты отнесла ее в этот дом? Это дом, в котором ты жила с мужем? Где ты ее нашла? Ну, ну, тише - приговаривала она, - Плачь, если это помогает тебе освободить душу от боли.
Она говорила с раненой мягко и внятно, как с нашкодившим ребенком. Обычно такое обращение ко взрослым, но больным располагало к говорящему.
- На что ты хотела найти денег? Расскажи. Может, мы сможем помочь твоему горю?

- Мне нужно заплатить за свои долги. Вернее, долги мужа. Иначе меня убьют. Я решила, что если он будет думать, что она у меня в доме, он заплатит мне, он богатый, у него богатая лавка... Ну... Эмиль... - постепенно все вставало на свои места. Оставалось только выяснить, о трупе той женщины.
- Да, это дом моего бывшего мужа. Я ненавижу их... Она тоже, она тоже была его любовницей! Просаживая на них деньги, он в итоге просто умер!

- Похоже, она меня боится... или вообще всех самцов, - шепнул он тифлингу. - Я лучше рядышком постою, зови, если захочешь припугнуть. По-моему она от страха лучше говорит.
Грраш чуть отошёл и прислонился к стенке. Осмотрелся. Больные в храме Единого были для него новостью. Он считал это место более жестоким. Или же было что-то ещё. Волкодлак внимательно смотрел за больными и жрецами. Было очень странно увидеть женщину-монахиню в мужском храме. Уж не последовательница ли она другого культа? Впрочем, это было лишь упражнением по наблюдению.